Царское село

Садово-парковое искусство России – жанр, рожденный свойственной нам «всемирной отзывчивостью», умением смешивать моды друг с другом на манер, который не придет в голову ни одному европейцу – причем в самых грандиозных масштабах. В типичном саду русской усадьбы обязательно будет и регулярная часть, со стрижеными боскетами, террасами, прямыми аллеями и статуями, фонтанами и лестницами, наследованная от барокко и классицизма, и тут же, рядом – пейзажная, с мягкими линиями берегов прудов, заросшими оврагами и вековыми дубами, одиноко стоящими среди разнотравья лугов. Смена садовых мод в России, в отличие от Европы, происходила быстрее, как бы ретроспективно. Как указывал Д.С.Лихачев, сад при усадьбе и дворце в России «был местом просвещения и воспитания… учил русских людей европейской символике, эмблематике и мифологии».

Вот и Царское село, заложенное при Петре, перестраивалось всего за век еще дважды. Изначально царскосельский сад был разбит во вкусе барокко – раньше его часть и носила название Старого, или Голландского сада. Потом, при Елизавете Петровне, Растрелли возвел здесь торжественный ансамбль на версальский манер, с прямыми аллеями, множеством стриженых боскетов, уставленных мраморными статуями. Появились характерные для рококо павильоны для забав – Эрмитаж, Монбижу, Катальная горка.

Однако Екатерина, едва придя к власти, распорядится остановить все работы в парке, чтобы развернуть их в совершенно новом направлении. «Я страстно люблю теперь сады в английском вкусе – писала она Вольтеру в 1772 году, – кривые линии, пологие скаты, пруды в форме озер и глубоко презираю прямые линии. Ненавижу фонтаны, которые мучат воду, давая ей течение, противное ее природе; словом, англомания преобладает в моей плантомании». Одним из первых ее указаний было: «деревьев не подрезать», прямые берега Большого пруда сделать неправильными, как в природе. Императрица даже заказала для для своего дворца парадный сервиз веджвудского фарфора с видами английских садов и парков из почти тысячи предметов.

В результате в Царском селе есть приметы любого парка – и именно в этом его многократно воспетая в стихах прелесть. «Зеленорунное лоно царскосельских парков, голубые озера и каналы, величественные дворцы – создания Растрелли, Кваренги, Камерона, кокетливые павильоны, беседки, памятники славы, тенистые гроты, античные боги и герои, застывшие беломраморными видениями в тишине вековых аллей, – вся эта сказочная, почти театральная панорама, отразившая, как в зеркале, эпоху Елизаветы, Екатерины, Александра, явилась для многих наших поэтов источником вдохновения и радости» – рассуждал в своей чудесной книжке «Город муз» Эммануил Голлербах.

Один пассаж из Голлербаха хочется привести целиком: «У каждого города есть тайное пристрастие к тому времени года, которое ему более всего к лицу: для Царского это – не весна, не лето, а поздняя осень и особенно зима. Осенней позднею порой (Тютчев), когда роняет лес багряный свой убор, сребрит мороз увянувшее поле (Пушкин) – музы внемлют голосам осенних скрипок и ждут немыслимой радости. И вот покров зимы однообразный (Вяземский) кутает в горностай мерзлые статуи, клочьями ваты увешивает столетние липы. Седой Борей угрюмо трубит в рог и кружится метель по снежным полянам, при бледном свете мохнатых звезд. Графические узоры оголенных деревьев, серебряные арабески инея заставили здесь Вяземского вспомнить о великом Челлини: твой Бенвенуто, о Россия, наш доморощенный мороз, вплетает звезды ледяные в венки пушисто-снежных роз».

В этих морозных венках мы и по сей день видим и регулярный голландский сад, и аллеи Версаля, и пейзажный парк, и барокко, и классицизм, и рококо, и романтизм. Лучшей иллюстрации к русскому садово-парковому стилю, чем Царское село, не найти.

Вилла Адриана Сады Боболи Версаль Сан-Суси Павловск